Восточная война [СИ] - Евгений Белогорский

Согласно полученным сведениям, турки совершенно не ожидали со стороны русских каких-либо активных действий, что было недалеко от истины. Командующий турецкой армии на Дунае Мурад-паша был полностью уверен, что гяуры не решатся атаковать земли блистательного султана Порты. Самое благоприятное время для возможного наступления - лето - уже прошло, и только безумец решиться начинать боевые действия осенью.

За длительное время войн с северным противником турки вывели для себя одно непреложное правило, русские всегда действовали по одному, легко читаемому шаблону. Перейдя Прут, они неизменно двигались к Дунаю в районе Силистрии или Рущука, брали крепости и потом, через всю Болгарию, устремлялись к Адрианополю. Так было всегда.  Мурад-паша не видел никаких причин думать по-другому.

Конечно, тайные соглядатаи доносили паше о скоплении войск противника возле Измаила, но точно так же русские действовали и прошлой весной, а переправились в другом месте.

- Нет, Селим, - убежденно говорил паша своему командиру пехоты, - Гяуры стремятся обмануть нас, демонстрируя свою активность у Измаила. И все их действия сводятся только к одному: удержать здесь как можно большее количество наших солдат, в то самое время, когда грозный меч пророка Омер-паша угрожает им на Кавказе.

Я уже получил от великого визиря Юсуфа фирман султана с требованием отправить на Кавказ часть наших сил, застоявшихся без дела на берегу Дуная. Транспортные суда уже прибывают в Констанцию, чтобы взять на борт корпус янычар и перебросить их в Батум. С их помощью Омер-паша возьмет Тифлис, заставит русских снять осаду с Карса, а потом с божьей помощью и вовсе вышвырнет их с Кавказа.

- Возможно, не стоит торопиться отправлять на Кавказ наших лучших воинов. Пошлем берберов, албанцев или боснийцев, а янычар оставим здесь на Дунае, - осторожно предложил Селим, но Мурад отверг этот совет.

- Визирь просил дать Омер-паше лучших воинов, и он их получит, - непреклонно произнес паша, а затем продолжил. - Мы и так потеряли здесь много времени впустую, ожидая нового наступления русских. Хотя с самого начала было ясно, пока их главные силы сражаются в Крыму, они вряд ли попытаются вновь форсировать Дунай. Перебрось мы хотя бы треть сил нашей армии на Кавказ весной или в начале лета, то без сомнения, эти земли полностью вернулись бы под власть нашего славного султана. Теперь же, нам надо хотя бы частично наверстать столь глупо упущенное время и возможности.  

- Но если: - начал говорить Селим, но паша прервал его.

- Я знаю, что ты скажешь, Селим. Что албанцы и боснийцы не вполне надежны, и они храбры только против мирного населения, когда надо кому-то перерезать горло или задрать юбку. Ты считаешь, что, отдавая корпус янычар, я сильно ослабляю оставшуюся армию. Так?

Начальник пехоты промолчал, но по его лицу было видно, что паша абсолютно правильно угадал ход мыслей своего помощника.

- Так, - довольно констатировал паша и, выждав паузу, продолжил. - Знаешь, в общем, ты даже прав, но в отличие от тебя я твердо верю, что на этот раз мы сможем одолеть нашего давнего врага. Сегодня за нашими спинами открыто стоят две великие европейские державы, чего раньше не было никогда. Благодаря мудрым советам нашего главного военного советник генерала Канроя мы уже смогли прошлым летом выкинуть русских за Дунай, хотя многие из свиты султана очень сомневались в крепости стен Рущука и Силистрии, а так же прочности наших укреплений в южной Добруджии.

Слушая слова своего командира, Селим, мог высказать в ответ много контраргументов касающихся мудрости советов англичанина и крепости турецких укреплений, однако не пристало бею пехоты спорить с бунчужным пашой. Он только покорно склонил голову перед Мурад-пашой, признавая истинность его слов. Спорить с начальством на востоке было опасно во все времена, даже если ты хоть в чем-то прав.  

Госпожа судьба часто столь причудливо сдает свои карты, что когда они ложатся на стол замысловатым пасьянсам, трудно понять, что это, простая случайность или кривая насмешка ветреной дамы. Так случилось и на этот раз. Русский фельдмаршал начал своё наступление, ровно через два дня, после того как корпус янычар стал грузиться на транспортные корабли в Констанции.

В целях введения неприятеля в заблуждение, все два дня, предшествовавших наступлению, дивизион полковника Зурова в нескольких местах играл сигнал к атаке и сосредотачивал перед турецкими батареями большое количество лодок. Одновременно с этим, русские артиллеристы проводили кратковременный обстрел турецких береговых укреплений, нанося им различные повреждения.

Все это было расценено Мурад-пашой и его английским советником, как отчаянная попытка Паскевича задержать отправку янычар на Кавказ и вернуть их на Дунай.

- Русские шпионы хорошо работают у вас под носом, дорогой паша, - фыркал господин Канрой. - Не успели ваши янычары отправиться в Констанцию, как об этом уже стало известно врагу, и он всеми силами старается воспрепятствовать этому. Надо немедленно навести порядок в приграничных селах. Именно оттуда русские узнают всё, что твориться здесь у нас.

- Не волнуйтесь господин генерал. Завтра же я отдам приказ своим албанцам как следует прочесать эти селения, и уверяю вас, что у тех, кто уцелеет, очень долго не будет желания сотрудничать с гяурами.

Утро 25 сентября на берегу Дуная так же началось с движения русской конницы, подачи сигналов к атаке, приготовления лодок к переправе и обстрела из пушек противоположного берега. Приученные за два дня к подобным действиям противника, турки даже не открывали ответного огня, терпеливо ожидая, когда настырный враг угомониться. Затишье наступило ровно через два часа, и обрадованные солдаты стали дружно расходиться по палаткам, с твердой уверенностью, что на сегодня ничего нового больше не будет. Оставшись в лагере, они с сожалением вздыхали вслед тем, кто по приказу паши двинулись грабить близлежащие села.

Когда в четыре часа дня с русского берега вновь загрохотала пушечная канонада, турки не придали этому большого значения.

- Русский паша решил пожелать нам приятного аппетита перед ужином, - зубоскалили записные турецкие острословы, вызывая дружный смех среди своих товарищей. Время шло, однако пушки противника не собирались успокаиваться. Наоборот, их голоса становился все громче и громче, а число ядер перелетевших через Дунай становилось все больше и больше.

Минуло около часа с начала возобновлением обстрела, когда русская пехота, до этого умело скрывавшаяся в густых зарослях прибрежного камыша, бросилась к своим лодкам и стала стремительно переправляться через Дунай. Часовые противника слишком поздно заметили смелые действия русского десанта. Когда они подняли тревогу, флотилия челнов уже приближалась к турецкому берегу.

Медленно, очень медленно оживали турецкие батареи, подвергавшиеся все это время жесткому обстрелу русских пушек. Когда же они, наконец, заговорили во всю свою силу, то оказалось, что десант противника уже благополучно высадился на их берегу. Отправив пустые лодки за подмогой, командир ударной группы полковник Москалец быстро построил солдат в боевой порядок и, выслав впереди себя цепь застрельщиков, стал приближаться к передней линии обороны противника.

Уверенность турков, что русские не посмеют форсировать Дунай сегодня, была столь велика, что они даже не позаботились поставить часовых перед своими траншеями. Не желая подвергать свои жизни опасности, они отошли в глубокий тыл, куда не долетали русские ядра и бомбы. Поэтому, первая линия обороны была захвачена солдатами Могилевского полка без какого-либо сопротивления. Турки обнаружили своё присутствие лишь, когда могилевцы направились к редуту в Исакчи, главному пункту обороны. Их густой оружейный огонь не позволил русским солдатам занять редут наскоком.

Не сумев предотвратить высадку неприятельского десанта, турецкие батареи некоторое время вели сумбурный хаотичный огонь по русскому берегу, стреляя исключительно по площадям, а не по целям. Осмысленность их огня появилась, когда наблюдатели заметили, что русские саперы приступили к наведению понтонного моста, начав выстраивать в широкую линию связанные между собой особые лодки.

Решив, что пехотинцы полковника Москальца полностью остановлены, Мурад-паша усмотрел  самую главную опасность для себя в наводимой русскими переправе и отдал приказ разрушить её любой ценой. Турки стали лихорадочно обстреливать противоположный берег из всех орудий, стремясь заставить  русских саперов отступить с берега.

В течение всего оставшегося светового дня, турецкие ядра непрерывной стеной падали на русские предмостковые укрепления, но они были не в силах помешать саперам генерала Кремера выполнить приказ своего командира. Невзирая на грохочущую и свистящую смерть, саперы упорно подводили к переправе очередной пролет понтона, накрепко связав его веревками к уже созданной конструкции.